Greece About

В XVI веке ничто здесь не говорило о процветании. У кардиналов были свои виноградники в Кампании, но они.располагались на хол­мах, овеваемых ветерком, наподобие Казино семейства Боргезе на Па-латине. Бенвенуто Челлини, любивший ездить на охоту в окрестности Рима, приводит подробный отчет о затяжной болезни, от которой он, по его словам, чудом избавился и которая похожа на обострение болот­ной лихорадки280. Представим себе теперь тогдашнюю римскую Кам­панию, усеянную болотами, пустырями, заброшенными землями, ко­торая представляет собой, по сути дела, охотничьи заказники. С другой стороны, под напором энергичной, бьющей ключом пастушеской жизни, распространяющейся с отрогов Апеннин, раздвигаются городские стены, как в далекие времена первых здешних обитателей. Нотариальные акты, датированные примерно 1550 годом, свидетельствуют о наличии в Ри­ме многочисленных торговцев скотом, в том числе приезжих с Кор­сики281. Положение в сельском хозяйстве, не выдерживающем конкурен­ции с ввозимым извне зерном, постоянно ухудшается. В XVIII веке происходит дальнейший спад. Де Бросс оставил для нас удручающую картину гнездящихся на равнине несчастий, нерадивости хозяев ее зе­мель и свирепствующих на ней болезней282. «В начале XVIII века мы за­стаем «римское поле»в плачевных, как никогда, обстоятельствах»283.

Могущество равнин: Андалусия

Как правило, участь равнин бывает не столь беспокойной. А может быть, нам это только кажется из-за недостаточности наших знаний? Ведь в Нижнем Тунисе, где сохранилось много напоминаний об ан­тичном блеске, исключительные сдвиги в формах землевладения и в ос­воении сельскохозяйственных угодий происходили начиная от римской

Равнины 93

эпохи и до наших дней. То же самое можно сказать о Нижней Сирии или Македонии, на многие столетия вымершей и с трудом возращен­ной к жизни после 1922 года, или о поразительной Камарге , судьба ко­торой не перестает нас удивлять.

Как бы там ни было, судьба этих широких равнин отражает сущест­во средиземноморской аграрной истории, знаменует последнее, самое трудное и самое великолепное из ее достижений, если не принимать во внимание чересчур высокую в социальном смысле цену, уплаченную за то, чтобы отвоевать их у воды. Каждый такой успех был историческим свершением, богатым последствиями. Причем настолько, что, обраща­ясь к тому или иному крупному событию, всегда стоит задаваться во­просом, не лежит ли в его основе одна из этих великих аграрных побед.

Трудно подобрать более яркий пример их важности, чем пример равнин нижней Андалусии. В XVI веке это один из наиболее богатых регионов Средиземноморья. Между древним подножием Кастилии на севере и суровыми горами, образующими верхнюю Бетскую Кордиль­еру на юге, она разворачивает плавные изгибы своей поверхности, свои луга, на западе иногда напоминающие фламандский Север, свои вино­градники и широко раскинувшиеся оливковые рощи. Как и у всех дру­гих равнин, ее земли отвоевывались шаг за шагом. При основании Ри­ма все низовья Гвадалквивира занимало болото284 наподобие того, что было первоначально в низовьях Роны или в Митидже накануне фран­цузской колонизации. Но очень скоро Андалусия, Бетика должны были стать сердцем римской Испании, цветником городов, пожалуй, чересчур прекрасных и чересчур густонаселенных.

Здесь мы сталкиваемся с оборотной стороной богатства равнин: специализируясь на небольшом числе малопродуктивных культур, они вынуждены импортировать часть продовольствия для своих насущных потребностей. Ввозя растительное масло, виноград, вино, ткани, ремес­ленные изделия, андалузские города живут в то же время за счет се­вероафриканского зерна. Их судьба в какой-то мере зависит от бла­горасположения хозяев хлеба. Вандалы, заручившись поддержкой ан-далузцев, в V веке завладели их житницей285. Когда в следующем веке вандалов изгнали византийцы, то Андалусия тотчас же им покорилась; наступила очередь арабов — и она тоже не оказала им сопротивления.

Ныне заповедник на юге Франции, в устье Роны.

94 Полуострова: горы, равнины, плоскогорья