Вынужденный воспользоваться фиванским гостеприимством, Филипп познакомился здесь с великим полководц
Вынужденный воспользоваться фиванским гостеприимством, Филипп познакомился здесь с великим полководцем Эпаминондом, победителем при Левктрах, и получил от него неоценимые уроки наиболее эффективного применения различных отрядов войска, а также построения наступательного и оборонительного флангов. Поэтому, вступив в командование армией, Филипп вскоре превзошел соседние греческие города-государства, особенно в искусстве осады укреплений, в чем южане никогда не могли добиться заметных успехов. Более всего он поразил противников готовностью бросить войска в сражение даже зимой, считавшейся по традиции "мертвым сезоном", во время которого воины возвращались к родным очагам, отдыхали и приводили в порядок оружие.
С 358 года до н. э. Филипп начал собирать жатву по всей Аттике и вокруг нее. Там, где дипломатия оказывалась бессильной, македонский царь обнажал меч. Он спровоцировал мятежи и возмущение в городах-государствах Греции, изнурил афинских мореходов нескончаемой битвой за торговые маршруты и, наконец, стал хозяином главных торговых путей Юго-Восточной Европы: из Черного моря в Адриатику и из Дуная на юге до Коринфского залива. В Афинах Демосфен долго и страстно убеждал греков объединиться против Македонии. Но только в 339 году до н. э., когда Филипп захватил Элатею — город к северо-востоку от горы Олимп — и стал реально угрожать и Афинам, и Фивам, мечта великого оратора осуществилась: две державы заключили оборонительный союз.
Продуманную конструкцию каменной стены третьего века до н. э., некогда прикрывавшей границу Аттики близ Айгосфены, города на побережье Коринфского залива, венчают бойницы для катапульт. Хотя греческие укрепления постоянно совершенствовались, чтобы выстоять против все более усложнявшихся стенобитных орудий и осадных метательных приспособлений, все же оказывались уязвимыми, когда их атаковала решительно настроенная пехота со штурмовыми лестницами.
После первой неудавшейся попытки сдержать натиск северян союзники в августе 338 года до н. э. встретили войско Филиппа при Херонее, городе к юго-востоку от горы Парнас. Афиняне начали наступление, и Филипп имитировал отход своего правого фланга, способствуя тем самым ослаблению центра греческой позиции, а его восемнадцатилетний сын Александр возглавил удар македонской конницы на левом фланге. Пробив брешь в рядах афинян, всадники Александра ворвались в нее и устремились к сердцу греческого воинства — знаменитому фиванскому Священному отряду: тому самому пехотному формированию, что тридцатью тремя годами раньше сокрушило под Левктрами спартанцев. Священный отряд пал, и вместе с ним умер "золотой век" независимых городов-государств Эллады.
Филипп утвердился в качестве главы новой греческой конфедерации, хотя прежние его враги отказывали ему в праве просто быть членом подобного союза. Македонцев уже невозможно было отодвинуть за границы цивилизованной жизни и воспринимать их как иноземцев и не вполне эллинов: все властные рычаги теперь находились в их руках. А чтобы закрепить новое положение, решил Филипп, пришло время объединить всю Грецию в борьбе с общим врагом. В 336 году до н. э. он отправил через Дарданеллы в Малую Азию 9000 пехотинцев и 1000 всадников, бросая вызов Персидской империи.
Однако прежде, чем выступить на Восток, Филипп оказался вовлечен в более опасную домашнюю войну в собственном дворце. По причинам, известным лишь ему, царь пошел на новый брак — с дочерью полководца, командовавшего македонскими войсками, и вскоре молодая жена забеременела. Олимпия, обеспокоенная тем, какие последствия это будет иметь для ее сына Александра, как престолонаследника, удалилась на второй план в очень воинственном расположении духа. Филипп же еще больше усложнил ситуацию тем, что выдал молодую Клеопатру, свою дочь от Олимпии, за молосского царя — дядю юной девушки. Остается только догадываться, какие чувства обуревали участников этой свадьбы.
Оба бракосочетания отмечались длительными празднествами, в том числе — состязаниями в театре Эг. Примерно 2300 лет спустя Манолис Андроникос найдет то место, где происходили торжества. Прокопав от дворца траншею длиной почти в 60 метров, он обнаружил руины закругленной стены партера, первый ряд мест, боковые проходы и часть собственно сценического пространства. "Это такое невероятное открытие, — писал он позднее, — что его как будто специально поместили на пути наших раскопок".
Возможно, современным археологам и помогали некие чудесные силы, имевшие власть над всем здесь происходящим, но по отношению к античному царю они оказались куда менее благосклонными. На открытие церемонии своего царственного владыку сопровождала до театральной арены большая процессия македонской знати и воинов. Затем Филипп, желавший продемонстрировать собственную неуязвимость, приказал телохранителям отойти, а сам в девственно белом одеянии один прошел в театр, встреченный неистовыми рукоплесканиями толпы.